Иври

Лес пропах кровью. Это не была тяжелая и вязкая, как земляное масло, кровь гномов. Не подобная морской воде людская кровь. Уж конечно, не жаркая словно лава , кровь драконов или прожигающая камень едкая кровь иных морготовых созданий. Нет, это была драгоценная влага, истекающая из эльфийских тел.

Келебримбор пробежал по легкому ажурному мосту, жалея про себя, что он не  рухнул под феанорингами. Эхо торопливых шагов заметалось по залам, отражаясь от расписных стен, взметнулось к каменным кронам и обрушилось сверху, вплетаясь в послезвучие битвы – стоны умирающих, призывы о помощи и шепот уходяший по капле жизни из изурудованных роа.

Куруфинвион спешит к самому серду дворца Тысячи Пещер, ему не нужен проводник, дорожными вехами ему служат разбитые светильники, сорванные гобелены, рассыпанные стрелы. Но вернее всего его ведет запах крови.

Страшась по осанвэ возвать к отцу, Келебримбор врывается в тронный зал и невольно замедляет шаг, проходя мимо множества бездвижных тел. Обитатели Дората и феаноринги. Синдар и нолдор. Телери…

Живые столпились у трона, это не законные обитатели Менегрота. Они расступаются и Келебримбор видит распростертого на троне отца. 

Лорд Эрегиона со стоном просыпается, садится на кровати и упирается взглядом в тканную картину, подаренную Галадриэль - Владыка снов протягивает чашу забвения.

Келебримбор некоторое время созерцает пейзаж за спиной Ирмо, где в золотистой дымке скрываются сады Исцеления.

- Это намек или приглашение? – обращается Куруфинвион со вздохом к Вала. Тот конечно же, не отвечает.

В повседневной рутине сон начинает потихоньку стираться. Но  ночью Келебримбор опять будет бежать по Менегроту, надеясь на этот раз успеть.

«Снова осень пришла в мой дом. Отведаю ли я сладость твоих ягод, рябина? Поделишься ли ты со мной соком, береза? Укроешь ли в своей сени, дуб?Увижу ли я твои побеги, остролист? Как щиты вздымаешь ты малахитовые листья, оберегая яхонты  плодов. Храните мои леса, Пастыри Дерев, грядет великая стужа».

Величавый энт качает желтеющей кроной:

- Не печалься, Серебряная Ветвь, увидимся весной.

- Весной  золотые копья солнца разбудят дремлещие семена. Ты покажешь мне новую поросль, мы очистим ложа ручьев и проверим грибницы, - подхватывает владыка Эрегиона неспешным речетативом их ежегодный перечень.

- Прилетят птицы ,совьют новое гнездо в моем дупле и снова будут петь нам обоим.Не грусти же,Серебряная ветвь,весна всегда возвращается вовремя, - узловатая древесная рука касается плеча эльфа.

- Я помню как с гор так и не сошел снег и реки не вскрылись, - глаза Келебримбора туманятся, он прерывает обряд.

- Не мучь себя страхами,- тихо шелестит энт,- всякое случалось под звездами и под светом золотой ладьи. Многое случится и впредь, благо, что мы не знаем, когда.

- Я не боюсь, мой мудрый друг, я уже спел свою тему и спокоен.

- Ты спешишь,- скрипнул энт,- вечно вы, квенди,торопитесь. Кто знает, может в твоей теме еще не хватает самых важных нот?

Келебримбор в ответ  качает головой.
- Я так устал, - вдруг признается он.

- Я и говорю - спешишь,- крупный янтарного цвета желудь ударяет нолдо по плечу,- Оглянись кругом,посмотри, как ярки краски дня сегодня, забудь о своих заботах, они подождут.Среди красоты ты никогда не почувствуешь себя усталым. А что может быть прекраснее леса?

Ответ сам срывается с языка: - Только море. -Ш-ш-ш,- с сучьев на Келебримбора обрушился водопад листвы,- Море...Большая соленая лужа.Сначала вы решили уплыть за него, оставив своих братьев здесь. Потом вернулись и снова уплыли. Все ваши беды от непокоя, от стремления добраться дальше, чем вы можете увидеть.Зачем? Но ты не уплыл, ты пришел в эти дубравы и стал нам другом. Отчего же ты опять желаешь большего, мой беспокойный друг?  - Ну и листопад в этом году, - смеется Келебримбор. Но улыбка быстро сходит с его лица.- Вы разрешили мне брать засохшие стволы для моего города, показали где торф и уголь для кузен и плавильных печей. Все задуманное я сделал и теперь хочу только спокойствия, но мне его не дождаться. Ты знаешь... Возможно, сюда скоро придут губители дерев.

- Они могут прийти,но не уйдут,- угрожающе скрипит энт,- Это они не дают тебе покоя, Серебряная Ветвь?

Келебримбор проводит рукой по лицу, словно снимая нити паутины.

- Когда-то, достаточно давно для меня, а для тебя, верно, совсем недавно, ты уже спас меня. Теперь я могу просить только об одном - сбереги наши рощи и дубравы. Я множество раз видел как мои творения погибают в огне и уходят под воду.  Защити олвар, а Дети Илуватора и Аулэ   сами о себе позаботятся.

-  Дубравы будут шуметь даже если все орки Эндорэ соберуться здесь,- пророкотал энт.- Мы не пустим  никого разорить эти леса и укроем в них квенди,если понадобится.

Келебримбор кивает, с нежностью проводит по загрубелой коре, повторяя ее рисунок и уходит в сторону Морийских Ворот. Ему еще надо успеть поговорить с гномами.

                                                                                                 *  *  *

В мирные дни оружие занимало мастеров Мирдайн  не более, чем  ковры или керамика. Поиск сплавов, травлениие узора на клинке, огранка самоцветов для навершия и сплетение чар - прекрасный способ совершествования мастерства.  Но сегодня все изменилось и пришлось вспомнить о  смертоносном предназначении оружия. Сундуки зияли раскрытыми зевами - в них остались лишь  куски промасленной  кожи. Опустели стойки с копьями и боевыми топорами. Эрегион готовился к обороне. Келебримбор обвел взглядом   арсенал, где еще несколько минут назад стоял гомон    множества голосов и бряцали доспехи - Пора, - тихо сказал лорд. Морион молча подал ему цветную поддоспешную куртку набитую конским волосом.  Привязал рукава и  закрепил наручи. Мифрильная кольчуга звенела и блистала как  лесной ручеек в солнечный день под руками Верного. Морион очень давно не готовил лорда к битве, но словно стерлись все мирные годы, наполненные светом, счастием и творчеством.  Келебримбор опоясался богато изукрашенным поясом с ножнами длинного меча и двумя кинжалами, накинул кольчужный капюшон на подшлемник. Морион закрепил лицевое кольчужное полотно чуть ниже бесстрастных глаз, пристегнул крючки  к капюшону. Келебримбор закинул за спину легкий ясеневый щит с серебряной многолучевой звездой под ветвью остролиста. Возложил шлем. - Я больше никогда  не оставлю свои города.

Невероятная картина для Эрегиона: эльф и гном в кольчугах и при оружии, бросают друг на друга лишенные приязни взгляды.

- Уходи, внук Элу Тингола, убирайся в свой лес. Мы похороним его сами, - чернобородый гном недвусмысленно покачивает секирой.

- Он эльф, а не гном. Мы возведем достойный склеп, - Келеборн более терпелив, но и у него закончились разумные доводы.

- Забери всех мертвецов, а этого оставь нам, - сын горного народа злобно сверкает глазами. – Зигил* был нам другом, и отец его и брат отца. Вы ему цветочки рядом с гробницей вырастите и успокоитесь, что отдали последний долг

При упоминании Куруфина и Карантира, Келеборн еле сдерживается:

 - Келебримбор родич моей жены, она желает с ним попрощаться.

 - При жизни не больно-то его привечала, - ощетинивается гном. – В покойниках он ей интереснее.

 Лориэнские эльфы и морийские гномы молча стоят в отдалении, не мешая препиратся своим военачальникам. Тон становится все резче, эпитеты – обиднее, руки красноречиво возлежат на рукоятях меча и секиры. Привалившись к морийской стене , Нарви сын Нарви сидит рядом с завернутым в несколько гномских плащей мертвым телом . Наугрим положили лучших своих бойцов, отбивая Келебримбора у приспешников Саурона. Нарви ранен тяжело, вероятно смертельно. Он слабеет все больше и не потерял сознание только из упрямства. Но гном не оставляет свой пост, верно сторожит то, что осталось от владыки Эрегиона. Из разоренной орками дубравы выходит небольшой отряд воинов Митлонда и уцелевших эрегионцев под предводительством Элронда.

– Прости, старший родич, и ты, достопочтенный гном. Не время сейчас для словесной брани, орки еще рыщут в окрестностях. Мы заберем тело Келебримбора с собой. Ульмо открыл мне, что мой отец с небес укажет безопасный путь к новому поселению, – властно говорит полуэльф.

 - К чему тебе покойник? – хрипит со своего места Нарви сын Нарви .

- В самом деле, сын Эльвинг, ты собираешься отправиться в дальний путь, обремененный телом усопшего Куруфинвиона? Какой тебе в этом резон?– удивлен и владыка Лориэна.

 - По моей просьбе . Как брат его отца, я обязан позаботиться о младшем и последнем в роду, - вперед выступает еще один эльф.

 - Ты еще кто такой? Все дядья его давно упокоились, не скажу что с миром, только если ты не… - Нарви, прищурившись, с сомнением приглядывается к высокому нолдо.

- Лорд Маглор! – Келеборн разом теряет остатки самообладания, и так порядком истощенные при общении с гномами.

 - Ты узнал меня, тем лучше. Конец спорам, я забираю своего несчастного племянника.

 Нарви рвет на себе бороду в знак протеста, но позволяет забрать останки Келебримбора. Даэрон, пришедший с полуэльфом, кладет руку на плечо Келеборна и супруг Галадриэли оставляет возражения при себе. Перед тем, как подставить плечо под носилки, Маглор обращается к лориэнцам, в растерянности взирающем на него издалека:

- Помните : Маглор бросился в море, не в силах терпеть мучений причиняемых Камнем.Меня же зовут Эрестор. Теперь прощайте, да хранит вас пресветлая Элберет.

Когда отряд Элронда удаляется, предводитель гномов откашливается и, не глядя на Келеборна, предлагает:

- Ежели вы сейчас до дому, то мы вас проведем через Казад-Дум.

- Спасибо, у меня в пещерах дыхание теснится, - вежливо отказывается владыка Лориэна.

– Мы уж по верху доберемся. Подхватив впавшего в забытье Нарви, гномы скрываются в Мории, захлопнув ворота на почти пять тысяч лет.