Иври                            

                                                         Вслед за радугой

587 год П.Э.   Дров найти им не удалось. Множество лесов ушло под воду, как и пашни, и поселения - некоторые даже с жителями. Стихии разбушевались всерьез, решив, казалось, продемонстрировать свою древнюю мощь. Но почему только сейчас? Двум продрогшим путникам очень повезло набрести на покосившуюся избушку, чудом удержавшуюся на краю оползшего склона. - Завтра будет радуга, - уверенно сказал один из скитальцев, обводя взглядом их временное пристанище. Все было завалено обломками утвари, какой-то ветошью, видимо поспешно брошенной при бегстве. Медный чайник, признак достатка, блестел начищенными боками среди рухляди, подтверждая своим присутствием вывод о сборах на быструю руку. - Именно завтра? - поинтересовался его товарищ, переворачивая носком сапога остатки скарба.- Все отсырело, - сообщил он о безуспешности своих поисков. - Неудивительно, после стольких лет дождя я и сам  кажусь себе эдакой медузой.

- Да, - его спутник был непреклонен. - Всенепременно завтра. С утра. Взойдет солнце, хоть в это трудно сейчас поверить, разноцветный мост перекинется от нашего берега до вновь открывшегося Благословенного Края.
- Измученные, но прощенные нолдор потопают прямо по радуге в обетованный край, - подхватил его спутник издевательским тоном. - Все сочиняешь, Кано.
- Утро покажет, кто прав, - упрямо повторил феанарион.
Брат лишь хмыкнул в ответ.
Злотокователь внимательно посмотрел на него.
 - Ты сильно замерз, Майтимо?
- Порядком, - проворчал старший. - Устал, замерз, нам нужны силы для задуманного, а в этом собачьем углу, хвала Валар, куска сухого дерева не сыщешь. Перебьемся всухомятку, - глава почти несуществующего Первого Дома выгреб из дорожного мешка галеты. Вернее, кашицу на дождевой водичке.
- Сухомятка не получилась, - констатировал он.
- Есть кусок сухого дерева, - вдруг порадовал его Маглор.
- Где? - удивился Маэдрос.

- Вот, - песнопевец решительным движением расстегнул чехол. - Макалаурэ, ты рехнулся? - опешил рыжий. - Ты прав - нам надо набраться сил. Для нас, возможно, утро не настанет. Хоть напоследок погреемся. Второй сын Феанора начал раскручивать колки. - Перестань! - Маэдрос стряхнул с ладони остатки несостоявшегося ужина и ухватился за гриф. - Ее же все равно надолго не хватит, зачем зря палить? - У меня есть с собой несколько книг. У тебя - карты. Пергамент такой выделки тоже горит замечательно.

- Письма, - вдруг сказал рыжий принц. - Твои мальчики отписали тебе кучу посланий.
- Предостаточно, - сдержанно согласился Маглор.
- Тогда я смогу наложить чары на наш облик, и наша задача несколько облегчится, - повеселевшим тоном объявил старший.
Младший из братьев, зажав лютню под мышкой, молча вынул резную
шкатулку.
- Вот еще дрова, - прокомментировал Маэдрос.- Так мы наскребем на порядочный костер!

Маглор  грустно улыбнулся, с нежностью перебирая напоследок письма.
- Как ты думаешь, дети нас простят? - вдруг спросил он, не поднимая глаз.
- Я бы не простил, - сухо ответил старший. 

Переписку с Эонвэ они тоже попытались спалить, но у них не вышло. Золотые чернила лишь засияли ярче, а бумага даже не обгорела.

                                                                                                                                                  90 год В.Э.

Занять чужую жизнь – на пять минут, На горсть мгновений, на одно дыханье, Пробиться сквозь века и расстоянья, Предвидя, что они тебя сомнут. Взглянуть на мир – на несколько секунд – Обресть – на миг – чужое пониманье, И вдруг понять: цена его – молчанье, Струн голоса его не предадут.   Амарин

"Где же изволит пребывать этот малахольный? Весь сад облазил, все закоулки, где он обычно валяется. Грезит, ага, о Заокраинном Западе. Что ж ты туда не отправился, когда звали? Или там тебе такого теплого местечка не обещали? Чем плохо – бродить полдня с отрешенным лицом, остальные полдня пребывать в творческой прострации. Кто твои песни слышал, дармоед?  Ты хоть ноты знаешь, или высшие существа ими не пользуются? А, вот он, голубчик! Лежит, глаза закатил, благость аманская."

- Господин королевский наставник! – Варнэльдил лучился любезность и почтением, - я сожалею, но вынужден прервать ваше возвышенное одиночество. Настало время очередного урока.

- В самом деле? –  переспросил эльф.

- Да, - со скорбной миной подтвердил придворный. – Если вы не поспешите вылезти из-под этого куста, то опоздаете.

- Поспешаю, поспешаю, – эльф не торопясь поднялся и отряхнул одежду.

- Мечтаешь мои песни услышать?  – вдруг спросил нолдо с участием. – Должен тебя разочаровать, мне не пишется в последнее время. Видимо, с затоплением Белерианда мое вдохновение иссякло.  

Варнэльдил, несмотря на выучку, так и застыл, переваривая факт, что Эльдар все-таки читают мысли, а королевский наставник отправился исполнять свои обязанности. 

Его, и впрямь, уже ждали. Три юных принца и принцесса, удивительно похожая на мать своего отца. Хоть linnaro и видел ту отважную женщину всего два раза – перед началом штурма на городской стене и перед приснопамятным прыжком, но сходство его  раздражало. 

Ученики встретили его смущенными улыбками. Девушка прятала за спиной объемистый сверток. Наставник насторожился. Времени для подозрений ему не оставили. Тиндомиэль, запинаясь, проборматала:

- Это вам, учитель, - и развернула полотнище.

Эльф растерялся. То была карта Валинора. Он даже не сразу понял, в какой технике она исполнена – вышита или выткана, но вот чар, настоящих  эльфийских заклятий в ней  имелось предостаточно.  С некоторой опаской, рукой в тонкой льняной перчатке, нолдо провел рукой над Тирионом и словно воочию увидел его сады и террасы, площади и фонтаны. Лица коснулась золотая тень. Девушка тихо вздохнула. - Замечательный подарок, - запинаясь, пробормотал наставник. – Вы сами его изготовили? - Вам понравилось? – явно воспрял духом Вардамир. – Идея была наша, отец одобрил, а ткань – основу для карты, привезли с Тол-Эрессиеа. - Очень понравилось, - подтвердил эльф. – Поскольку это очень ценная вещь, то ей необходимы особые условия хранения. "На самой высокой полке, в самом дальнем углу сокровищницы", - добавил он про себя. Судя по вытянутым лицам учеников, они и без всякого осанвэ уловили мысль учителя.

                                                               * * *

Основатель Арменелоса, сын Звезды, Разделивший Судьбу и прочая и прочая и прочая, возлежал на кушетке,  закинув руки за голову.

- Дети очень расстроились из-за того, как ты обошелся с их подарком, - обратился он с укоризной в спину долговязой фигуре у окна.

Пусть и в мягкой форме, но королевский упрек задел владельца спины. Левое плечо дернулось.

- Элероссэ, в моем возрасте я могу себе позволить принимать подарки по своему усмотрению. Их дар несколько неуместен, ты не находишь? К тому же, мои ученики должны уметь мириться с тем, что не все воспринимают их деяния с восторгом. Даже их собственный учитель.

- Дети приложили столько сил и все напрасно! – с выражением произнес Тар-Миньятур. 

Linnaro дернул вторым плечом.

- Сожалею, - процедил он сквозь зубы. 

Король приподнялся на кушетке, безрезультатно посверлил спину взглядом и сдался.

- Элронд прислал тебе письмо, - произнес он примирительным тоном. Наставник стремительно обернулся. Тонкие бескровные губы раздвинула улыбка.

- С претензиями закончили? – поинтересовался эльф повеселевшим тоном.

Бывший воспитанник вздохнул:

- Все же, постарайся щадить чувства моих детей. Они такие впечатлительные!

- Приму к сведению, - нетерпеливо заверил его нолдо, - давай письмо.

Венценосный родитель  вздохнул еще раз и протянул свиток.

Linnaro сломал печать и пробежал глазами текст. Перечитал. Покосился на короля.

- Что он тебе написал, Элероссэ?

- В основном новости касаются Линдона, - осторожно ответил сын Эарендила. - Кирдан отстроил множество кораблей, Эрейниона признали верховным королем почти все нолдор, не пожелавшие покинуть Эндорэ.

- Остальные примкнули к верным Келебримбора? – спокойно уточнил менестрель. – Упрямцы. Хранить верность безумному лорду.

- Нолдор известны своим упрямством… Элронд пытается помочь Тьелпэ как ты в свое время Майтимо. Они часто сидят на берегу и брат поет, взывая к заблудившийся фэа. Целители хотели отправить болящего в Аман, но тот так сопротивлялся, что его оставили в покое.

- Сумасшедший, а соображает, - недобро усмехнулся эльф.  

Элрос  в задумчивости поиграл тяжелой нагрудной цепью.

- Даже не проси, - предупредил его слова наставник.- Приказ тоже не поможет. Атаринкэ простил, но я ему не отец и вовек не спущу второго предательства – когда он сумел повернуть против нас наших же верных. Пусть пребывает мысленно в том дне всегда, обдумывает свои преступления против семьи и рода. 

Сын Эарендила и сын Феанора по-разному воспринимали знаки судьбы. По мнению первого, Творец неоднократно давал шанс избавится от проклятия. Второй же видел в этом лишь препятствия для исполнения клятвы, данной агонизирующему отцу. Третий же устал быть посередине и укрылся в спасительном безумии.

 - Покажи ты тогда Майтимо Сильмариллы, как быстро бы он излечился? – внезапно спросил король Нуменора.

- Мгновенно, - усмехнулся в ответ наставник. – Клин клином, как говорится… К чему ты клонишь?

- К тому, что у нас тоже есть камень для Келебримбора, - не стал лукавить Элрос.

Нолдо погрузился в раздумья.

- Элессар обладает великой силой исправлять искажения, - наконец признал он.

- Можно ли это считать твоим согласием принять участие в этой миссии? - вкрадчиво спросил  Тар-Миньятур.

- Не раньше, чем ты откроешь мне, зачем тебе это нужно.

- Хорошо, - легко согласился основатель, как он надеялся, королевской династии.

- Во-первых, мне больно осознавать, в каком состоянии пребывает потомок Финвэ. Во-вторых, мне было открыто, что Келебримбор еще не выполнил свое предначертание в Эндорэ.

- Догадываюсь, с кем ты пообщался, внук Ульмондила,- пробормотал менестрель. Он потер лоб тыльной стороной ладони и невольно поморщился. Он опять не поменял вовремя повязку, и перчатка прилипла к коже.

- Ты победил, нуменорец, - наконец признал он, впрочем, не желая сдаваться окончательно. – Исключительно из любопытства я отправлюсь в Линдон. За результаты не ручаюсь.

- Да будет так, - кивает Элрос. – Только не зарежьте друг дружку в порыве родственных чувств.

- Я приложу к этому все усилия, - кисло улыбается феанарион, припомнив ширину размаха плеч племянника.- Потерял я что-то форму в последнее время, - обронил он как бы невзначай.- Давно обещал показать Вардамиру несколько фехтовальных приемов Майтимо. В Тирионе они вызывали всеобщее восхищение.

- Не сомневаюсь! Прекрасная мысль вновь обрести былую легкость перед приездом в Линдон, - напутствовал наставника король.

Нолдо поспешно раскланялся и действительно отправился на тренировочную площадку.

                                                                      * * *  

Теперь ты не подходишь своему имени .Совсем не внушителен, а голос… Где твой ясный взор, пышные темные волосы и гибкие пальцы? Сильнее морготовых пыток уродуют эльфийское роа муки совести. Нужно ли мне привыкать к твоему нынешнему облику, Златокователь, или ты скоро сам уйдешь? 

- Не тешь себя напрасными иллюзиями, я бы вовек не стал с тобой встречаться, если бы не желание Элероссэ отдать то, что тебе принадлежит, – с неприкрытой неприязнью говорит Феанарион.

- Мне? – равнодушно переспрашивает Келебримбор.

Он сидит в высоком кресле, безвольно уронив руки, равнодушно наблюдая, как 

Маглор извлекает на свет небольшую изящную шкатулку. Куруфинвион узнает узор, который сам же и подсказал близнецам. Стилизованное изображения нифредила и меннелуина – дориатский подснежник и гондолинская  василек – переплелись на серебряной крышке. С тихим звоном шкатулка раскрывается.

Маленькая звезда посылает зеленый луч, рассекающий полумрак выстуженной  и неуютной комнаты.

- Откуда он у тебя? Я был уверен, что Эарендил по просьбе матери никогда не расставался с ним, - медленно спрашивает создатель камня.  - Атаринкэ был бы доволен такой работой, мастер Келебримбор. Но и Элессар не уберег Гавани, хотя, полагаясь на это,  Эарендил оставил твой камень в сокровищнице. Там-то Майтимо его и нашел.   Келебримбор молчит. Маглор ставит шкатулку ему на колени, подходит к окну и отодвигает тяжелые портьеры. Стрекот цикад и  сладкий запах ночных цветов врываются в комнату. Куруфинвион неуверенным движением достает берилл и сжимает в горсти.

Златокователь запрокидывает голову.

- Когда ты последний раз смотрел на звездное небо, Тьелпэ? – спрашивает он неожиданно мягко.

- В ночь, когда ты сжег сирионских лебедей, не было звезд, Кано.

- Валар зажгли для нас еще одну звезду… Гил-Эстел назвали ее Эльдар и Эдайн. Знаешь ли ты об этом?

- Вот как… - Келебримбор, не разжимая руки, покидает свое кресло и тоже подходит к окну.

- Смотри! – Маглор с трудом раскрывает ладонь и показывает на яркую точку, странно быстро движущуюся по небесам.

- Вингилот! – растерянно говорит Келебримбор.

- Да, Тьелпэ! Понимаешь ли ты, что он несет на своем борту? 

Келебримбор, не отрываясь, смотрит на небесную ладью.

- Высокая судьба, мой мальчик, - шепчет он. – Но как же там холодно и одиноко.

- К утру он возвращается в Валинор, Тьелпэ. В последней Войне он совершил немало подвигов и  разрушил Тангородрим.

- Моргот повержен? – потрясенно переспрашивает Келебримбор.

- С той ночи, когда я сжег корабли, произошло немало удивительных событий. Даже Эндорэ изменил свой облик. Пора тебе узнать обо всем. 

- А Сильмариллы, остававшиеся в короне врага? Где они?

- Корона перекована на ошейник, а Камни… - Феанарион нехотя стягивает перчатки с изуродованных ладоней. – Я не удержал Камень, Тьелпэ.

- Даже охранное заклятие Элентари обернулось против нас, - печально подводит итог семейной истории внук Феанора.

442 год В.Э.

Опустив глаза и торопливо отвечая на приветствия, Келебримбор сошел со сходней на причал. 

  Как же Элероссэ стал внешне походить на деда, только не было у него такого затравленного взгляда, как у Туора в последние годы жизни в Сириомбаре.  Где сейчас бывшие правители Сирионских Гаваней? Видимо, до Валинора доплыть им не удалось.  Ардамирэ знает ответ, но не обмолвился об этом ни словом в своих письмах, доставленных в Эленна эльфийскими мореходами. 

Если бы не данное обещание, то князь кузнецов направился бы куда угодно, только не во дворец короля эльдар. С тяжелым сердцем Келебримбор приказал доложить о своем возвращении, с трудом избавился от мрачного выражения на лице. Во время официального отчета о посещении правителя дружеского государства невольно поглядывал на дверь, ожидая Элронда, но тот все не появлялся. Уже к концу доклада, в коридоре раздался шум и, нарушая все правила приличия, ворвался испуганный юноша  .

- Лорду Элронду стало дурно! Я пытался разбудить его, а он лежит бледный в своих покоях и не отвечает! – с неприкрытой паникой в голосе выкрикнул оруженосец сирионского принца.

Советники повскакали со своих мест, Эрестор первым кинулся к двери, и лишь Келебримбор обессиленно рухнул обратно в кресло, закрыв лицо руками. Элероссэ опередил его.

Мой брат, посмотри – правда, славна моя страна? Бела от цветов, от высоких трав зелена, Здесь время года в сердце одно – весна, И на улицах смех, и песней душа полна… Но я ухожу сегодня. Мой брат, я гляжу на твое лицо, как в зеркала глядят – Да вот отраженье из тех времен, что уже не вернуть назад. Я вновь ухожу, бросив все, вперед, наугад, Я бы должен грустить, а я почему-то рад – Ведь я ухожу сегодня! Мой брат, не печалься, не прячь лицо, и, я прошу, не грусти. Я не верю в мир, в котором нам встреч не найти. Люди – гости здесь, значит, время прошло гостить. Мне настала пора налегке побежать по неведомому пути – И я ухожу сегодня!   Амарин