Эрэлен вышла из воды и медленно побрела вдоль берега, перебирая волосы, чтобы солнце и ветер быстрее просушили их. Всё утро она купалась в море, играла с дельфинами, друзьями Ульмо и Оссе. Морские прыгуны, почти такие же умные, как орлы Манвэ, но весёлые и беспечные, и сейчас следовали за ней, высокими криками приглашая продолжить игру. Каждый раз, когда судьба странницы приводила её к побережью, Эрэлен не упускала возможность поплавать.

Она шла по берегу, переговариваясь с дельфинами, волны порой дотягивались до её босых ног. Внезапно Эрэлен вскрикнула и подпрыгнула на месте. Что-то больно укололо ступню. Наверное, камень или осколок раковины. Но эльфийка наклонилась, разгребла песок и удивлённо вздохнула.

Меч. Он был древним, очень древним и провёл много времени в воде. Ржавчина не тронула клинок, но песок и волны затупили лезвие, сгладили резьбу с эфеса. Когда-то он был украшен драгоценными камнями, но они выпали из оправ и потерялись. Остался лишь один, чёрный, почти до основания стёртый морем.

- Кому ты принадлежал? – грустно спросила Эрэлен, сев на песок и погладив прохладный металл.

Сколько их осталось в земле Белерианда после битв Первой эпохи, и надо всеми ныне шумит море. Ничего удивительного в том, что один был выброшен на берег причудливой игрой течений.

Эльфийка ещё раз внимательно осмотрела меч. Несомненно, работа нолдор, и…

Она ещё раз проверила. Не заклятие – тень заклятия, наложенного на клинок в незапамятные времена. Меч готов был ответить – надо было только спросить. И Эрэлен спросила.

…Боль. Безумная боль сжигала руки, и свет камня светил глаза. Эонвэ сказал правду – они утратили право на Сильмарилы.

Погоня осталась далеко, но его гнала боль, гнала до самого моря и не было ей исцеления. Тоска и боль… Он хотел бы потерять сознание, но не мог.

В отчаянии он швырнул Сильмарил в море. Последняя вспышка гордыни – если камень Феанора не будет принадлежать его сыновьям, пусть не достанется никому. Эльф засмеялся, странно, почти безумно. Вот как сложилась судьба – он сам отказался от творения отца.

…Стало ещё хуже. Сгинувший в волнах Сильмарил продолжал властно звать его сердце. Это было страшнее боли. А боль в обожжённых руках не стала меньше, почти лишая разума и воли. Воистину, даже Моргота стоит пожалеть, если он веками выносил подобное…

НЕТ!!! Он Враг, убийца, он принёс зло в этот мир, и сам выбрал такое наказание, похитив Сильмарилы! Иначе и быть не могло. Но тогда…

Их клятва. Она с самого начала означала тот же путь, путь гннева, мести и алчности…

Вот оно, самое страшное. Страшнее боли и зова Сильмарила осознание того, что всё было напрасно. Клятва, резня в Альквалондэ, страдания родичей, перешедших Вздыбленный Лёд, гибель отца и братьев, разорение Дориата – всё зря. Ибо не могло быть другого исхода… Самое страшное… Бессмысленность совершённого, и добра и зла…

И нет дороги назад…

Рассказать…Хоть кто-то должен узнать о том что он понял… Страдания феа и роа почти слились в одну горькую жуткую песнь…

Руки привычно потянулись к лютне, но прикосновение струн удесятеряло боль. В отчаянии он швырнул инструмент на песок. Всё напрасно…

В его прошлом осталась тьма. В его настоящем и будущем только боль. Оставалось лишь одно. Медленно, дрожащими руками он обнажил меч.

Сколько крови было на мече. Кровь тэлери Альквалондэ и синдар Дориата. Кровь прихвостней Врага, не способная смыть вину. Самая свежая – кровь ваниар, охранявших Сильмарилы. В короткой ночной схватке он даже не разглядел их лиц.

«Тебе осталось принять только одну жизнь, - сказал он мечу, - Но я не могу уйти в чертоги Мандоса, никому не поведав то, что понял ныне. Так пускай узнает тот, кто найдёт тебя, и от него другие…»

Эрэлен вздрогнула, сбрасывая наваждение. Это длилось недолго. Солнце поднялось лишь немного выше, и дельфины по прежнему плавали у берега. В их звонких криках звучало удивление и тревога. Может, они тоже почувствовали?..

Эльфийка встала, бережно держа меч, уже зная, кто был его хозяином. Она хотела унести клинок с собой, но вдруг поняла, что не должна…

Там где берег круто поворачивал к западу, образуя залив, отроги Синих гор встречались с морем и обрывали пляж. Эрэлен отнесла туда меч и оставила в углублении у корней скал. Открыто, если кто-то ещё окажется здесь, пусть найдёт.

А Эрэлен пора было уходить. Она возвращалась к стоянке, где осталась её лошадь. И лютня.

«Я не могу сравниться с тобой, лорд Маглор, но я тоже умею слагать песни».

И эта мысль прозвучала обещанием.